Стыд окутывает душу целиком – он глух и слеп, бьёт напролом, не оставляет ничего приятного за своей туманной пеленой; захватыет сознания, мысли, и вот будто бы ничего не остаётся в тебе же от тебя. Не оправдавшая надежд, однажды матери, теперь же – своих, хотя чувствуется всё ещё будто чужих. Лишь однодневная неудача, ведь вспомни, Крапивница, как возвращалась после охоты ты в лагерь вчера; а позавчера? Но унижение уже пробралось в самые тёмные закоулки души – вытравит его лишь время и шанс доказать завтра же, что она всё ещё может, и может даже лучше чем когда-либо.

Крапивница опускается наземь, и на морде, в каждом движение читается каждая её эмоция; вся грусть, разочарование и раздражение вырисовывались хмурыми пейзажами среди переливов рек из мрачной шерсти, движущихся холмов из мышц. Плохая ли я кошка, размышляла она в тот миг, что благодарна Звёздным предкам, что не вижу реакцию Марево на мой провал? На кучу с дичью ни мимолётного взгляда, ведь она знает что не заслужила сегодня такой награды за труды; то, что произошло в хвойном лесу, и вовсе значило лишь одно – она совсем не потрудилась. Воительница не была разочарована в том, что сегодня приходится отказываться от лакомого кусочка, ведь она умела терпеливо исполнять павшие на её плечи наказания, даже если эти наказания выдавала сама себе. Да и какой уважающий себя воитель, верила она свято, согласится взять в начало столь холодных периодов дичь из кучи, сам не вложив туда результат своих успешных охот пред этим?

Уши легко дёргаются от неожиданности. Казалось, что вид её не приглашал к диалогу, но вот за плечами стоит Черняк, заводит его с ней. Она хмуриться на вопрос, хотя ощущает, её будто уколола самая острая хвойная игла – и прямо в душу, в сердце где уже начинается буря неблагоприятных эмоций, ведь нет для Крапивницы участи страшнее, чем кто-либо ещё подмечающий её неудачи вслух. Не смеётся ли он над ней, случаем? Но голос его чист, спокоен, что даже изумляет, ведь он не из тех котов, от которых ожидаешь столько простоты в словах; то слова, чтобы просто так с этой темы завести непринуждённую беседу. Но всё же она хмуриться ему в ответ, отворачивается и кладёт голову на вытянутые на земле лапы, хоть и не оставляет без ответа.

– Самая неудачная.

Она слышит его голос, не верит в то, что может настолько он быть честен, так что поворачивается обратно в Черняковую сторону, изучает с головы до лап. Слишком медлит, не находит слов чтобы сразу ответить на похвалу, но Крапивница рада, Крапивница польщена, и будто бы сразу же день чуть прояснился, будто вытеснилась его говором пасмурная погода, чуть прояснилось небо, почти виднелось солнце. Ей похвала – как целебный раствор для души, что сразу облегчает каждую царапинку, и успевает она лишь мимолётно улыбнуться, как вновь спотыкается о его комплимент.

– Попроси, – отвечает она ему всё так же кратко, но точно куда добрее, – покажу.

Крапивница следит за его движениями, чуть дрожит душа, когда Черняк достаёт оттуда жабу – ведь воительница для себя уже почти точно решила отказаться на сегодня от любой трапезы, пока не сможет накормить племя завтра, или пока не сбежит на полуночную охоту. Он идёт к ней, и она уже знает какое предложение последует, когда земноводное ляжет подле её лап; в голове сразу же строит оправдания, думает, как тактичнее отказаться, ведь кажется будто он столь искренне мил с ней, что воительнице не хотелось бы показаться сейчас ни грубой, ни колкой. Но он вновь оказывается чуть впереди, совсем на пару шагов, тут же вливает в душу причины, на которые она не находится с ответом, лишь может сощурить глаза в размышлении, пока запах пьянит, ведь не ела она со вчерашнего дня.

Крапивница весело фырчит, узнавая про предстоящий патруль, и сдаётся: ей и правда не хотелось бы столь ослабленной идти красоваться перед соседями.

– Ещё раз назовёшь меня тощей и несчастной, и я откушу тебе хвост, – весело обижается, но не принимает близко к сердцу его комментарий; она пододвигает жабу чуть поближе, наслаждаясь родным запахом Сумрачных болот. – Уговорил, но лишь немного. Я не так уж и голодна, – делает первый укус, и разливаются сочные сока звериного мяса во рту; она жуёт медленно, наслаждаясь каждым кусочком, жуёт аккуратно, не позволяя себе потерять шарма.