Она слышит его голос, не верит в то, что может настолько он быть честен, так что поворачивается обратно в Черняковую сторону, изучает с головы до лап. Слишком медлит, не находит слов чтобы сразу ответить на похвалу, но Крапивница рада, Крапивница польщена, и будто бы сразу же день чуть прояснился, будто вытеснилась его говором пасмурная погода, чуть прояснилось небо, почти виднелось солнце. Ей похвала – как целебный раствор для души, что сразу облегчает каждую царапинку, и успевает она лишь мимолётно улыбнуться, как вновь спотыкается о его комплимент.
– Попроси, – отвечает она ему всё так же кратко, но точно куда добрее, – покажу.
Крапивница следит за его движениями, чуть дрожит душа, когда Черняк достаёт оттуда жабу – ведь воительница для себя уже почти точно решила отказаться на сегодня от любой трапезы, пока не сможет накормить племя завтра, или пока не сбежит на полуночную охоту. Он идёт к ней, и она уже знает какое предложение последует, когда земноводное ляжет подле её лап; в голове сразу же строит оправдания, думает, как тактичнее отказаться, ведь кажется будто он столь искренне мил с ней, что воительнице не хотелось бы показаться сейчас ни грубой, ни колкой. Но он вновь оказывается чуть впереди, совсем на пару шагов, тут же вливает в душу причины, на которые она не находится с ответом, лишь может сощурить глаза в размышлении, пока запах пьянит, ведь не ела она со вчерашнего дня.
Крапивница весело фырчит, узнавая про предстоящий патруль, и сдаётся: ей и правда не хотелось бы столь ослабленной идти красоваться перед соседями.
– Ещё раз назовёшь меня тощей и несчастной, и я откушу тебе хвост, – весело обижается, но не принимает близко к сердцу его комментарий; она пододвигает жабу чуть поближе, наслаждаясь родным запахом Сумрачных болот. – Уговорил, но лишь немного. Я не так уж и голодна, – делает первый укус, и разливаются сочные сока звериного мяса во рту; она жуёт медленно, наслаждаясь каждым кусочком, жуёт аккуратно, не позволяя себе потерять шарма.