начало сказки

Два глазика — большие камушки, примятые к мордочке, пристроенные к черно-белому лоскутку лепесточки — смотрят неотрывно во след «примерной воительницы». Маковка идёт за Гончей след в след, пусть и у наставницы шаг гораздо шире: вытягивается, перепрыгивает, ставя себе цель — приземлиться в отметины лапок. Травинки — жёлтые, темно-зелёные и коричневые, — лижут ей бока, прибивают тоненькую шерстку к изящным бокам, напитывают шкурку влагой. Маковка дрожит, но идёт; гордо несёт тяжёлую голову на плечах, пусть бы даже на неё выльют цело озеро.

Гончая прокладывает неочевидный маршрут к самому сердцу моря вереска. Маковке лишь предстоит увидеть своими глазами… в совсем-совсем недалёком будущем. Нужно только подождать и время наступит: листья нальются яркой зеленой, распустятся цветы. «Немного подождать» это — моргнуть и всё, готово, уже не воротишь прежних чувств, они как птицы разлетаются кто куда.

— Когда поля зацветут… — она повторила за Гончей свою фразу-разгадку. Она ей понравилась; Маковке захотелось самой произнести её, попробовать на вкус.

Время и правда было скоротечно. Юница ещё не осознавала этого; но догадывалась. Ожидание посвящения было длительным, но в единый миг все тревоги — бессонные ночи, детские игры в воителей, — подошли к концу, оставляя напоследок целый ворох воспоминаний и ярких обрывков эмоций. Кажется, что ещё вчера она мечтала об этом дне: думала-думала, какой воитель станет ею верховодить, куда отведёт, что он скажет ей… и каков будет его голос: мягкий и терпеливый или требовательный и настойчивый?

— Я не боюсь промокнуть, — Маковка забулькала, заговорила, затараторила, приводя кончик мокрого-мокрого носа к груди. Пристальное внимание — пусть даже такое теплое, мягкое, — выгоняло душу из тела. Ученица деловито ответила, нерешительно сталкиваясь с Гончей взглядами: — если наставница говорит, что я не замёрзну, то значит не замёрзну. И тут же она отпрыгнула, схлопнулась, спрятала глазки, как веточка, выведенная из равновесия.

Наставница остановилась там, где обрывался ковёр, составленный из голого вереск; стоило Маковке услышать слово «добыча», — заветное слово, ключевое — как она сразу же просияла. Белые пятна на шкуре буквально заблестели внутренним светом: она не сумела сдержать радости от такого грандиозного тренировочного плана. Маковка подскочила, хвост заходил из стороны в сторону — самый его конец. Если бы ветер потянул за собой старый листик, то она, словно укушенная, беспардонно бы погналась за ним; «добыча» будет поймана. Гончая так сказала — наставница! Значит, — будет! Вынь да положь!

— Получится! — кто-то говорил Маковке, что у каждой дичи есть свой запах. Надо лишь взять след, пройти по его ниточке так, чтобы ничего не подозревающий мышонок не почуял тебя первым. Но… дождь прибил все запахи к земле, Маковка опустила голову к пожухлым травинкам, — у них был, например, не самый приятный аромат. Слабый-слабый, почти что неживой. Больше она ничего не чувствовала; или же не распознала. — Получится… Да, надо только… найти эту самую дичь. По запаху.

Речь была отрывистой, короткой, но почему-то Маковка надеялась, что такой несуразный ответ обязательно размягчит сердце Гончей и заставит её улыбнуться.

Славная речь наставницы, воспевающая доблесть племени, наполнила её уверенностью, что она — маленькая Маковка, кошечка-крошка — справится. Если до этого она совсем немножко сомневалась, то сейчас какая-то странная отвага заворочалась в груди под шерстью, грустно облепившей её тело.

— Я найду этот запах… — решимости у неё было ни занимать; ученица чуть ли не в любви признавалась: чеканила каждую букву, дробила слово «запах» на много маленьких, торжественных звуков. Собралась — немного неуклюже, но мгновенно; сказали ведь, что надо «ступать аккуратно». Потрясла головой. Выбросить мысли из головы оказалось сложной задачей; но она для пущей мотивации представила впереди высокой поднятый хвост своего брата — как она его сейчас настигнет… и-и-и, «ам!»

Задевая землю слегка округлым брюхом, она стала ближе к земле, которая после дождя стала мягкой и податливой. Она увязала в размокшей почве, но радовалась тому, как она приятно пружинила; смягчала острые грани лишних звуков. Маковка двигалась в сторону вереска, который служил ей, как она считала, хорошим укрытием. Вдруг дичь захочет выбраться наружу? — а потом заметит её, неумелую «охотницу», и скроется быстрее, чем звёзды на утреннем небе. Она водила носом по земле, тянула мягкий аромат прелых трав, влажной земли, дождя; все они были холодными. Кроме одного — один всё-таки ей попался… ужасно тёплый и живой.

Она молча подала знак Гончей: возбуждённо замотала хвостом, распахнула ушки, готовая слушать дальнейшие указания. Даже дышать она старалась тише, чем прежде. Могло показаться, что ученица и вовсе забыла, как это делать, ведь перед глазами у Маковки загорались яркие, цветные пятна. Инстинкты подсказывали ей, что стоять на одном месте долго — плохая затея, но и торопиться — значит спугнуть потенциальный охотничий трофей! Гончая держалась позади, но она напряглась, обратилась в единый слух, чтобы впитать новое жизнеспасающее знание, которым добрая воительница, вероятно, собиралась с ней поделиться. Тем временем… острыми глазками юница пыталась выхватить в сером пейзаже источник этого аромата — наверняка, крохотную мышку ли полёвку, которая выбралась из норки в неподходящее время.